Какой был вечер! Началось все с сокрушения: "Как давно не расписывали пульку". А закончилось...
Квадратный столик, клеенка (за неимением зеленого сукна), неторопливая сортировка пива и графинчика водки...рассаживаемся. Стоп, стоп! Сначала разбросаем, а там видно будет, кто где сидит. теперь до туза. Первая здача. Карты прошуршали по столу, образовав четыре равные кучки и прикуп. Нет, пока карты не поднимать...
За начало игры! Теперь глоток пива...Начали.
Прелесть, ставшей обычной уже игры, в тот день была в том, что, обычно молчаливые, мы, вдруг, разговорились. Самые разнае темы переплетались у нас: от религии к совести и морали, от рабства к преступности...
Вот, например:
Людям требуется трагедия, что поделаешь, это их врожденное влечение, это их аперитив. Я знаю одного человека, который отдал семь лет своей жизни сущей стерве и человеку явно психически неуравновешенному. Он пожертвовал ради нее решительно всем: друзьями, карьерой, приличиями – и в один прекрасный день обнаружил, что никогда ее не любил. Ему просто было скучно, как большинству людей. Вот он и создал себе искусственную жизнь, сотканную из всяких переживаний и драм. Надо, чтобы что-нибудь случилось, - вот объяснение большинства человеческих конфликтов. Надо, чтобы что-нибудь случилось необыкновенное, пусть даже рабство без любви, пусть даже война или смерть! Да здравствуют похороны!
А специфика моей работы порождало следующее:
Мы все – исключительные случаи. Все мы хотим апеллировать по тому или иному поводу. Каждый требует, чтобы его признали невиновным, во что бы то ни стало, даже если для этого нужно обвинить весь род людской и небо. Вы очень мало обрадуете человека, расхвалив его за те великие усилия, благодаря которым он стал интеллигентным и великодушным. Но зато как он засияет, если вы будете восхищаться его природным великодушием. И наоборот, если вы скажете преступнику, что его преступление не зависит ни от его натуры, ни от его характера, а от несчастных обстоятельств его жизни, он вам будет бесконечно благодарен. Во время вашей защитительной речи он как раз выберет ту минуту, когда вы говорите про эти обстоятельства, и расплачется. А ведь нет никакой заслуги во врожденной честности или природном уме. Не возрастает, конечно, и ответственность за преступление, если оно совершено в силу преступной натуры его виновника, а не в силу обстоятельств. Но эти мошенники требуют помилования, то есть безответственности, и бесстыдно ссылаются в свое оправдание то на свою натуру, то на смягчающие обстоятельства, даже если одно другому противоречит. Для них главное, чтобы их признали невиновными, не подвергали сомнению их врожденные добродетели, а их грехи сочли бы следствием несчастного стечения обстоятельств, временной бедой.
Да... Если вспомнить Стругацких, то я люблю такие сборища за спор, в котором рождается (или умирает) истина.
Квадратный столик, клеенка (за неимением зеленого сукна), неторопливая сортировка пива и графинчика водки...рассаживаемся. Стоп, стоп! Сначала разбросаем, а там видно будет, кто где сидит. теперь до туза. Первая здача. Карты прошуршали по столу, образовав четыре равные кучки и прикуп. Нет, пока карты не поднимать...
За начало игры! Теперь глоток пива...Начали.
Прелесть, ставшей обычной уже игры, в тот день была в том, что, обычно молчаливые, мы, вдруг, разговорились. Самые разнае темы переплетались у нас: от религии к совести и морали, от рабства к преступности...
Вот, например:
Людям требуется трагедия, что поделаешь, это их врожденное влечение, это их аперитив. Я знаю одного человека, который отдал семь лет своей жизни сущей стерве и человеку явно психически неуравновешенному. Он пожертвовал ради нее решительно всем: друзьями, карьерой, приличиями – и в один прекрасный день обнаружил, что никогда ее не любил. Ему просто было скучно, как большинству людей. Вот он и создал себе искусственную жизнь, сотканную из всяких переживаний и драм. Надо, чтобы что-нибудь случилось, - вот объяснение большинства человеческих конфликтов. Надо, чтобы что-нибудь случилось необыкновенное, пусть даже рабство без любви, пусть даже война или смерть! Да здравствуют похороны!
А специфика моей работы порождало следующее:
Мы все – исключительные случаи. Все мы хотим апеллировать по тому или иному поводу. Каждый требует, чтобы его признали невиновным, во что бы то ни стало, даже если для этого нужно обвинить весь род людской и небо. Вы очень мало обрадуете человека, расхвалив его за те великие усилия, благодаря которым он стал интеллигентным и великодушным. Но зато как он засияет, если вы будете восхищаться его природным великодушием. И наоборот, если вы скажете преступнику, что его преступление не зависит ни от его натуры, ни от его характера, а от несчастных обстоятельств его жизни, он вам будет бесконечно благодарен. Во время вашей защитительной речи он как раз выберет ту минуту, когда вы говорите про эти обстоятельства, и расплачется. А ведь нет никакой заслуги во врожденной честности или природном уме. Не возрастает, конечно, и ответственность за преступление, если оно совершено в силу преступной натуры его виновника, а не в силу обстоятельств. Но эти мошенники требуют помилования, то есть безответственности, и бесстыдно ссылаются в свое оправдание то на свою натуру, то на смягчающие обстоятельства, даже если одно другому противоречит. Для них главное, чтобы их признали невиновными, не подвергали сомнению их врожденные добродетели, а их грехи сочли бы следствием несчастного стечения обстоятельств, временной бедой.
Да... Если вспомнить Стругацких, то я люблю такие сборища за спор, в котором рождается (или умирает) истина.